12 февраля 1985 года Центр управления полетами потерял связь с орбитальной станцией «Салют-7». На тот момент станция совершала полет в автоматическом режиме.

Что именно произошло на борту, с Земли установить не представлялось возможным. Исключили только возможность полного разрушения станции: с помощью оптических средств системы противоракетной обороны «Салют-7» воспринимался как цельный объект.

Выведенная на орбиту в апреле 1982 года станция «Салют-7» была последним словом конструкторской мысли своего времени. Она представляла собой второе поколение проекта «Долговременная орбитальная станция» (ДОС). Эксплуатационный ресурс «Салюта-7» был рассчитан на 5 лет: ни один орбитальный комплекс до этого не разрабатывался для использования в течение столь длительного срока.

В начале восьмидесятых Советский Союз за счет орбитальных станций стремительно отыгрывался за отставание в космической программе, возникшее после проигранной «лунной гонки». Американцы плотно застряли в программе «Спейс Шаттл», которая не обеспечивала нахождение на орбите в течение продолжительного времени. В октябре 1984 года экипаж третьей основной экспедиции «Салюта-7» в составе Леонида Кизима, Владимира Соловьева и Олега Атькова довел рекорд продолжительности одного космического полета до фантастических по тем временам 237 суток.

И вот теперь, за два года до истечения планового ресурса, станция превратилась в груду мертвого металла, несущегося по орбите. Вся пилотируемая программа СССР оказалась под угрозой срыва.

Макет станции «Салют-7» с пристыкованными кораблями «Союз» и «Прогресс» в павильоне ВДНХ. Фото 1985 года. Фото: Commons.wikimedia.org

Экспедиция на мертвую станцию

Среди специалистов было немало тех, кто считал ситуацию неразрешимой и предлагал смириться со случившимся. Но большинство поддержало другой вариант: отправить на «Салют-7» спасательную экспедицию.

Ничего подобного история космонавтики не знала. Экипажу предстояло отправиться к мертвой станции, не подающей сигналов, которая к тому же хаотично вращается в пространстве. Нужно было состыковаться с ней и установить, возможно ли восстановление работоспособности.

Риск был колоссальным: космонавты могли столкнуться с неуправляемой станцией, могли, состыковавшись, застрять на ней навсегда, могли отравиться продуктами горения, если на «Салюте-7» был пожар.

Для подобной миссии нужна была специальная подготовка, но время для нее было крайне ограниченным. Баллистики предполагали, что «Салют-7» будет медленно снижаться и примерно через полгода сойдет с орбиты. Тогда к потере станции добавится ее неконтролируемое падение: возможно, на один из крупных городов или даже на АЭС.

Лучшие из лучших

Бортинженера для экспедиции выбрали сразу. Виктор Савиных имел за плечами 20 лет работы в ЦКБ экспериментального машиностроения, бывшем ОКБ-1 Сергея Королева. Непосредственным руководителем Савиных был один из основоположников отечественной космонавтики Борис Раушенбах. Отдел Виктора Савиных занимался разработкой систем управления космических кораблей, оптических приборов для кораблей «Союз» и станции «Салют». В отряде космонавтов не было человека, который знал «Салют-7» лучше.

Виктор Савиных. Фото: РИА Новости / Александр Моклецов

С командиром экипажа было сложнее. Ему предстояло в ручном режиме состыковаться, как говорили впоследствии эксперты, с булыжником.

Бортинженер проводил тренировки с несколькими потенциальными кандидатами, хотя имя главного претендента было известно. Дважды Герой Советского Союза, полковник Владимир Джанибеков имел за плечами четыре космических полета и репутацию человека, который способен в экстремальных ситуациях принимать единственно верное решение.

Но Джанибеков вернулся с орбиты только в июле 1984 года и должен был пройти медицинскую комиссию на предмет возможного участия в новом полете. Когда медики дали Джанибекову добро на экспедицию продолжительностью не более 100 суток, стало ясно, что экипаж сформирован.

Владимир Джанибеков. Фото: РИА Новости / Александр Моклецов

Как указ по борьбе с алкоголизмом помешал проводам космонавтов

Суеверным людям в космосе делать нечего, но и те, кто отвергает мистику, наверняка поежились бы, узнав, что в самую сложную в истории космонавтики экспедицию придется лететь на корабле под номером «13».

«Союз Т-13» прошел специальное переоборудование. Были демонтированы кресло третьего космонавта и система автоматического сближения, бесполезная в данном случае. На боковой иллюминатор был установлен лазерный дальномер, предназначенный для ручной стыковки. За счёт освободившегося места были взяты дополнительные запасы топлива и воды, установлены дополнительные регенераторы очистки воздуха, позволявшие увеличить длительность автономного полета.

Запуск «Союза Т-13» назначили на 6 июня 1985 года. Перед отлетом на космодром Байконур должны были состояться традиционные проводы, и здесь произошла анекдотичная ситуация, вовсе не соответствующая серьезности предстоящей миссии.

Виктор Савиных в своей книге «Записки с мертвой станции» описал случившееся так: «В то утро оба экипажа (основной и дублирующий — прим. Ред.) пришли с семьями в столовую, на столе стоят бутылки с шампанским, а провожающих нет. Мы не понимали, что происходит. Потом вспомнили, что с 1 июня вышел указ о борьбе с алкоголизмом. Было 25 мая. Военные выполнили этот указ досрочно. Мы сели завтракать, никто не заходит... затем пришел А. Леонов , который сообщил, что все начальство ждет на выходе из профилактория и мы опаздываем на аэродром».

Экипаж космического корабля «Союз Т-13»: Владимир Джанибеков (слева) и Виктор Савиных (справа) перед стартом. Фото: РИА Новости / Александр Моклецов

Стыковка при помощи ПРО

6 июня 1985 года в 10:39 по московскому времени «Союз Т-13» стартовал с Байконура. О запуске в советской прессе сообщали, однако о том, что речь идет об уникальной миссии, не было ни слова. Лишь спустя несколько недель журналисты начнут понемногу рассказывать советскому народу о том, что этот полет, мягко говоря, необычный.

8 июня была запланирована стыковка с «Салютом-7». Впервые в истории наведение космического корабля на объект обеспечивалось средствами советской противоракетной обороны (ПРО). Понятно, что в середине восьмидесятых и этот факт для прессы не предназначался.

Джанибеков и Савиных успешно состыковали «Союз Т-13» со станцией. «Мы могли посмотреть друг на друга. Не радовались, потому что этому чувству в наших душах уже не было места. Напряжение, усталость, боязнь сделать что-то не так, когда уже ничего нельзя исправить, — все смешалось. Мы молча сидели в своих креслах, а соленый пот стекал по разгоряченным лицам», — вспоминал бортинженер первые минуты после стыковки.

«Опыт ручного управления у меня имелся. Не получилась бы стыковка — все грустно покачали бы головой и разошлись. По расчетной траектории через два-три дня „Салют“ упал бы в Индийский или Тихий океан. А мы бы с Виктором спустились на Землю», — спокойно рассказывал о происшедшем невозмутимый Владимир Джанибеков.

«Колотун, братцы!»

Но это было только начало. Когда «Союз Т-13» приблизился к станции, космонавты обратили внимание на то, что не работала система ориентации солнечных батарей, а это влекло за собой отключение системы энергопитания «Салюта-7».

«Медленно, ощупывая пустую холодную темноту, в космическую станцию вплыли двое в противогазах... Так, наверное, мог бы начинаться какой-нибудь фантастический триллер. Этот эпизод, несомненно, очень эффектно выглядел бы на кинопленке. На самом же деле увидеть нас было невозможно: вокруг жуткая тишина, непроницаемая темень и космический холод. Такой обнаружили мы станцию „Салют-7“, которая к тому же теряла высоту, не отвечала на позывные с Земли. Двое землян в мертвой станции, где-то посреди бесконечного космоса...» — так писал Виктор Савиных в предисловии к книге «Записки с мертвой станции».

В день, когда Джанибеков и Савиных зашли в «Салют-7», командир бросил реплику, которую оперативно убрали из всех отчетов: «Колотун, братцы!»

Станция не была разгерметизирована, и атмосфера ее не была отравлена угарным газом, чего опасались в ЦУПе. Но «Салют-7» полностью замерз. Температура внутри станции была не выше 4 градусов тепла.

Экипаж космического корабля «Союз Т-13». Владимир Джанибеков (справа) и Виктор Савиных. Фото: РИА Новости / Александр Моклецов

Шапки в космосе, или Откуда появился Лев Андропов

Первую ночь «Памиры» — такой позывной был у экипажа «Союза Т-13» — провели не на станции, а в своем корабле. А в ЦУПе инженеры ломали головы над тем, какие меры по реанимации «Салюта-7» можно предпринять немедленно. Было очевидно, что долго в таких условиях экипаж работать не сможет.

И снова рядом с драмой соседствует анекдот. Жена Виктора Савиных перед полетом связала мужу и его товарищу по экипажу пуховые шапки, не догадываясь, насколько они придутся кстати. Фото космонавтов в этих шапках облетят весь мир и войдут в историю. А много лет спустя создатели американского блокбастера «Армагеддон», вдохновившись этими фотографиями, придумают образ разваливающейся российской станции и вечно пьяного русского космонавта Льва Андропова в шапке-ушанке.

В июне 1985 года было не до анекдотов. В комбинезонах, шапках и варежках космонавты по очереди работали на борту «Салюта-7», страхуя друг друга и пытаясь запустить «умершие» системы. Когда становилось особенно холодно, грелись при помощи самогреющихся банок с консервированными продуктами.

Плевок замерзал за три секунды

Записи переговоров с Землей зафиксировали и такой факт: в первые дни работы на «Салюте-7» Джанибекова попросили... плюнуть, чтобы проверить, замерзнет ли слюна. Командир экипажа плюнул и доложил: слюна замерзла в течение трех секунд.

На четвертый день полета при помощи двигателей «Союза» удалось развернуть солнечные батареи к Солнцу. Долго и кропотливо разбирались с химическими батареями, без которых нельзя было начать зарядку солнечных. 11 июня удалось зарядить пять блоков батарей и подключить часть систем станции. Это был ключевой момент: если бы батареи не ожили, «Салют-7» пришлось бы покинуть.

12 июня Джанибеков и Савиных провели первый телерепортаж с борта «Салюта-7». Поскольку для советской общественности полет оставался «плановым», а не аварийно-спасательным, космонавтов попросили на время эфира снять шапки. После окончания сеанса связи экипаж снова утеплился.

Между нами тает лед...

По узлу, по агрегату, космонавты возвращали станцию к жизни. И в благодарность за это «Салют-7» едва их не убил.

По признанию Виктора Савиных, самый страшный момент случился тогда, когда начал таять лед на борту. В условиях невесомости вся станция покрылась тонкой пленкой воды. В любой момент могло произойти короткое замыкание, а вслед за этим пожар.

О такой проблеме на Земле не подумали, и средствами для уборки воды (то есть банальными тряпками) экипаж не обеспечили. Пришлось пустить в дело все, что хорошо впитывало влагу, разорвать на лоскуты даже комбинезоны.

«Объем работы был большой, конечно. Электронных блоков около тысячи и кабелей три с половиной тонны. Из-за того, что долго не работали вентиляторы, скопился углекислый газ. Приходилось часто прерываться и размахивать чем-нибудь, чтобы разогнать воздух. Но справлялись. А когда тяжело становилось, то шутили и дружно матерились», — признавался Джанибеков.

«Салют» реанимирован

23 июня 1985 года, благодаря проведенным работам, к «Салюту-7» смог пристыковаться грузовой корабль «Прогресс-24». Грузовик доставил дополнительные запасы воды и топлива, оборудование для замены вышедшего из строя и для предстоящего выхода в космос.

Экипаж не только продолжал ремонтные работы, но и начал проводить научные эксперименты. 2 августа Джанибеков и Савиных осуществили выход в открытый космос продолжительностью 5 часов, во время которого были установлены дополнительные солнечные батареи и оборудование для проведения экспериментов.

После этого стало окончательно ясно, что «Салют-7» спасен. 18 сентября 1985 года к «Салюту-7» пристыковался корабль «Союз Т-14» с экипажем в составе Владимира Васютина, Георгия Гречко и Александра Волкова. Предполагалось, что Джанибеков, отработавший на орбите разрешенные врачами 100 дней, вместе с Гречко вернется на Землю, а Савиных продолжит длительную экспедицию вместе с Васютиным и Волковым.

Члены основного экипажа космического корабля «Союз Т-14» (слева направо): бортинженер Георгий Гречко, космонавт-исследователь Александр Волков, командир корабля Владимир Васютин. Фото: РИА Новости / Александр Моклецов

Трижды Герой — космонавт? Не положено

Джанибеков и Гречко действительно вернулись на Землю 26 сентября. А вот экспедиция Савиных, Васютина и Волкова закончилась гораздо раньше запланированного. Почему — это отдельная история, к спасению «Салюта-7» прямого отношения не имеющая. Желающие легко могут узнать, почему усилия Джанибекова и Савиных во многом пошли насмарку, а Советский Союз так и не запустил в космос первый полностью женский экипаж.

За уникальную операцию по спасению космической станции Виктор Савиных получил вторую звезду Героя Советского Союза. А вот Владимир Джанибеков трижды Героем не стал: по сложившейся традиции космонавтам больше двух звезд Героя не давали, и даже с учетом уникальности полета исключения не сделали. Командира экспедиции удостоили ордена Ленина и присвоили ему звание генерал-майора.

Космическая кувалда, или Чего не было на самом деле

Что касается истории о планировавшемся американцами захвате «Салюта-7» при помощи космического корабля «Челленджер», то Джанибеков и Савиных относятся к ней скептически. Да, есть данные, что такая идея действительно была в НАСА, но решить эту задачу было чрезвычайно сложно. «Поймать» двадцатитонный «Салют», демонтировать с него солнечные батареи и приборы, закрепить и спустить на Землю — такая миссия выглядит нереально даже в глазах тех, кто совершил невозможное, спасая мертвую станцию.

И последнее: об отношении реальных героев к тем, которых зрители видят в картине, посвященной этой истории. Люди, хотя бы на любительском уровне интересовавшиеся космонавтикой, сразу поймут, что некоторые вещи придуманы исключительно ради потехи несведущей аудитории.

«Категорически был против эпизода, где космонавт кувалдой чинит солнечный датчик. Высказал свое мнение, но эпизод в фильме все-таки остался. Не хочу никого и ничего критиковать. Скажу только: на съемки меня не пригласили», — рассказал в интервью «Российской газете» Виктор Савиных.

Ну что ж, россиянам не привыкать к вольной трактовке реальных подвигов от отечественных кинотворцов. Но не стоит и забывать о том, как было на самом деле.

Подвиг Гагарина

– Благотворительная стенгазета для школьников, родителей и учителей «Коротко и ясно о самом интересном». Выпуск 91, апрель 2016 года.

Стенгазеты благотворительного образовательного проекта «Коротко и ясно о самом интересном» (сайт сайт) предназначены для школьников, родителей и учителей Санкт-Петербурга. Они бесплатно доставляются в большинство учебных заведений, а также в ряд больниц, детских домов и других учреждений города. Издания проекта не содержат никакой рекламы (только логотипы учредителей), политически и религиозно нейтральны, написаны лёгким языком, хорошо иллюстрированы. Они задуманы как информационное «тормошение» учащихся, пробуждение познавательной активности и стремления к чтению. Авторы и издатели, не претендуя на академическую полноту подачи материала, публикуют интересные факты, иллюстрации, интервью с известными деятелями науки и культуры и надеются тем самым повысить интерес школьников к образовательному процессу. Мы благодарим Отдел образования администрации Кировского района Санкт-Петербурга и всех, кто бескорыстно помогает в распространении наших стенгазет. Отзывы и пожелания направляйте по адресу: [email protected]..

Дорогие друзья! Наша газета за шесть лет своей жизни неоднократно обращалась к космической тематике. Это «Лучшие фотографии телескопа «Хаббл»» (№74), «Заправлены в планшеты космические карты» (№58), «Сокровища новогоднего неба» (№51), «Коротко и ясно о метеоритах» (№44), «Конец света отменяется» (№33), «Космический дом» (№27), «День космонавтики» (№11).

Мы гордимся сотрудничеством с такими известными учёными и популяризаторами науки, как Сергей Борисович Попов (доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Государственного астрономического института им. П. К. Штернберга) и Дмитрий Зигфридович Вибе (доктор физико-математических наук, заведующий отделом физики и эволюции звезд Института астрономии РАН), а также астронавт Европейского Космического агентства Франк де Винне (виконт Бельгийского королевства, бригадный генерал, командир 21-й экспедиции на МКС).

В подготовке этого, 91-го, выпуска принимал участие член Федерации космонавтики, специалист по истории ракетно-космической техники, руководитель кружка ракетного моделизма ДДЮТ Выборгского района Санкт-Петербурга Александр Шлядинский. Александр создал и опубликовал в российских и зарубежных журналах и книгах около 500 иллюстраций по устройству ракетно-космической техники. Ряд своих 3D-моделей Александр любезно предоставил нашей газете.

Мы благодарим также Никиту Попова (директора Клуба космонавтики им. Ю.А. Гагарина и лагеря космической подготовки для детей «Шумгам») за оказанные консультации и дружескую поддержку.

Существенные уточнения в текст стенгазеты внёс Александр Хохлов (инженер-конструктор космического приборостроения ЦНИИ РТК, популяризатор космонавтики).

Как устроены ракета и космический корабль?

Конструкция ракеты Гагарина «Восток К» 8К72К

Конструкция космического корабля Гагарина «Восток-1»

Детство и юность Юрия Гагарина

1 сентября 1941 года Юра вышел из дому и пошагал в школу, в первый класс. И вдруг прямо над его головой разгорелся воздушный бой (напомним, в 1941 году началась Великая Отечественная война). Один из наших самолётов был подбит и упал неподалёку. Пилоту удалось выпрыгнуть с парашютом, и Юра с другими мальчишками сумел помочь ему. Конечно, такие детские впечатления не забываются! Жалко, что не сохранились тетрадки и букварь маленького Юры - гитлеровцы, вскоре занявшие его родную деревню, пустили их на растопку печки. Учёба продолжилась только через два года, когда деревню освободили наши войска. Нина Васильевна, его любимая учительница, вспоминает: «Юра был очень общительным мальчиком. Бывало, идёшь по коридору, видишь - группка ребят стоит. Ну, думаешь, наверняка это Юра рассказывает какие-то истории». Как-то Юре поручили сделать доклад о Константине Эдуардовиче Циолковском. Через много лет Гагарин вспоминал: «Циолковский перевернул мне душу. Это было посильнее Жюля Верна и других фантастов. С этого дня у меня появилась неудержимая тяга в небо, в Космос». Юра ходил в авиамодельный кружок, потом записался в аэроклуб и быстро научился сам управлять простым самолётом Як-18. Потом с отличием окончил Чкаловское лётное училище и отслужил в армии на самолётах Балтийского флота. Едва узнав об объявлении набора в отряд будущих космонавтов, сразу подал заявление и был зачислен. В этом отряде был и Герман Титов, полетевший в космос вскоре после полёта Гагарина, и Алек­сей Леонов, первый человек, вышедший в открытый космос. Начались упорные тренировки и подготовка к старту. Затем из двадцати будущих космонавтов был выбран один - Юрий Гагарин. Учитывалось всё: железное здоровье, спокойный характер, готовность к неожиданным ситуациям и чувство юмора – без него никак!

Описание полёта Юрия Гагарина

Обложка специального выпуска журнала «Тайм»

Исторический старт ракеты-носителя «Восток» состоялся 12 апреля 1961 года в 9 часов 7 минут с космодрома Байконур. «Поехали!» - сказал Гагарин, когда огромная ракета весом в 300 тонн и высотой 40 метров поднялась в воздух. Вначале отработали четыре боковых двигателя: их топливные баки опустели и были сброшены на Землю. Затем топливо кончилось в самой большой, второй, ступени, и она тоже отделилась. Наконец, отработала и отсоединилась последняя, третья ступень. Она прикреплялась прямо к космическому кораблю «Восток-1» (а он состоит из круглого спускаемого аппарата и приборного блока). В этот момент «Восток» уже мчался со скоростью 7,8 километра в секунду параллельно поверхности Земли на высоте около 200 километров (воздуха на такой высоте почти нет, и космический корабль двигался по инерции, без двигателя). При таких значениях уравниваются центробежная сила (которая пытается выбросить корабль в открытый космос) и сила притяжения, которая пытается «уронить» корабль на Землю. Значит, чтобы вернуться, кораблю следует просто затормозить. Для этого в носу приборного блока есть маленький двигатель. Он включился, когда завершился ровно один оборот вокруг Земли, предварительно развернув корабль носом по ходу движения. Когда скорость упала, «шарик» отделился и начал стремительно падать. На высоте около 100 километров спускаемый аппарат стал сильно разогреваться за счёт трения о воздух. Для того, чтобы он не испарился, как свечка, его обмазали 10-сантиметровым слоем керамики. Этот слой выполнял две задачи: сохранял нормальную температуру внутри спускаемого аппарата (керамика плохо проводит тепло) и испарялся вместо него. Со стороны казалось, что «шарик» объят пламенем. На высоте около 10 километров спускаемый аппарат успел достаточно затормозиться, трение о воздух стало небольшим, и испарение теплозащитного покрытия прекратилось. Авто­матически открылся люк, Юрий Гагарин в специальном кресле катапультировался, раскрыл парашют и плавно сел на поле у деревни Смеловка в Саратовской области на глазах изумлённых местных жителей. А «шарик» приземлился рядом на своём парашюте.

«Всё, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты, - говорил Юрий Гагарин. - Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей! Я безмерно рад, что моя любимая Отчизна первой в мире проникла в Космос. Наш народ своим гением, своим героическим трудом создал самый прекрасный в мире космический корабль!»

Весь мир радостно воспринял весть о первом космическом полёте человека. Люди кричали «Ура!», вы­ходили на улицу с самодельными плакатами: «Космос взят!», «Слава Гагарину!» Радио, телевидение, газеты и журналы всех стран пестрели восторженными заголовками. Руководители многих стран поздравили нас с «победой над Америкой в космической гонке». Здесь надо сказать, что раньше наши страны соперничали и очень болезненно относились к достижениям друг друга. Гагарин приземлился в 11 утра, в Америке в это время была ночь. У руководителя американской космической программы зазвонил телефон: ему пытались сообщить о невероятном успехе русской космонавтики. «Я вам не верю! - сонно пробурчал он. - Вы несёте какой-то бред, и мой ответ таков: мы все спим!» Наутро в газетах красовались заголовки: «Русские давно в космосе, а американские космические боссы заявляют, что спят!» Но в целом реакция даже американской прессы была восторженной. Самый популярный журнал Аме­рики «Тайм» подвёл итог: «У человеческой цивилизации впереди несметное количество лет. Но куда бы ни летали будущие искатели приключений, что бы они ни находили в чёрных, холодных просторах космоса, они всегда будут помнить космический корабль «Восток» и майора Юрия Алексеевича Гагарина».

Выдержки из отчёта Юрия Гагарина о ходе полёта

Старт ракеты-носителя «Восток К» 8К72К, выведение на орбиту корабля «Восток» и приземление спускаемого аппарата и космонавта. Стадии 1-5.

Старт

Отделение блоков первой ступени

Сброс головного обтекателя

Отделение второй ступени

Полёт третьей ступени с кораблём

«Объявили пятнадцатиминутную готовность. Надел гермоперчатки. Закрыл шлем. Пятиминутная готовность. Минутная готовность и старт. Ракета плавно, мягко снялась со своего места. По кон­струкции ракеты пошла мелкая дрожь. В районе 70-й секунды плавно меняется характер вибрации. Возникает как бы тряска. Потом постепенно эта тряска затихает, и к концу работы первой ступени вибрация становится такой же, как в начале её работы. Перегрузка плавно растёт, но она вполне переносимая, как на обычных самолётах. При этой перегрузке я вёл всё время репортаж и связь со стартом. Было несколько трудно разговаривать, так как стягивало мышцы лица. Дальше перегрузка стала расти, достигла своего пика и начала плавно уменьшаться. Затем почувствовал резкий спад перегрузки. Ощущение было таким, как будто что-то сразу отрывается от ракеты. Почувствовал что-то вроде хлопка. При этом резко упал шум. Будто возникло состояние невесомости. Затем опять появляется и начинает расти перегрузка. Начинает прижимать к креслу». «На 150 секунде отделился головной обтекатель. Процесс очень яркий. Получился толчок, хлопок. Обтекатель медленно пошёл вниз, за ракету». «Красиво, красота-то какая! В это время была очень хорошо видна Земля. Как раз не было облачности. Видел складки местности, немножко гористый район. Видно было лес, реки, овраги. По-моему, Обь там была или Иртыш, но видно было, что это большая река, и на ней острова. Ракета немножко колеблется вокруг продольной оси, но колебания незначительные. Ракета как бы живёт. На 211-й секунде опять плавно начали нарастать перегрузки. Вторая ступень выключается примерно так же, как и первая. При этом происходит такой же резкий спад перегрузок и падение шума. После выхода на орбиту, после разделения с ракетой-носителем появилась невесомость. Я оттолкнулся от кресла, насколько позволяли привязные ремни, и как бы завис между потолком и полом кабины, испытывая лёгкость в теле. Руки и ноги, казалось, мне не принадлежали, я впервые ис­пытал ощущение невесомости, но быстро к ней привык. Невесомость была примерно секунд 10-15 до включения третьей ступени. Затем слышал глухой хлопок и включение третьей ступени. Очень плавно стала появляться перегрузка. Затем я наблюдал, передавал, вёл репортаж, видел облачность, тень облаков на Земле. Землю видно очень хорошо. Предметы на Земле хорошо различимы. Видел я горизонт, звёзды, небо. Небо совершенно чёрное. Виден очень красивый горизонт, видна окружность Земли. Горизонт имеет красивый голубой цвет. У самой поверхности Земли нежно-голубой цвет, постепенно темнеющий и переходящий в фиолетовый оттенок, который плавно переходит в чёрный цвет».

Старт ракеты-носителя «Восток К» 8К72К, выведение на орбиту корабля «Восток» и приземление спускаемого аппарата и космонавта. Стадии 6-9.

Отделение третьей ступени

Полёт корабля вокруг Земли

Торможение

Разделение отсеков корабля

«Выключение третьей ступени было резким. Перегрузка немножко возросла, почувствовал резкий хлопок. Примерно секунд через 10 произошло разделение. При этом почувствовал толчок. Корабль начал медленно вращаться. Земля стала уходить влево, вверх, затем вправо, вниз. Чувство невесомости несколько непривычное по сравнению с земными условиями. Здесь возникает такое ощущение, как будто висишь в горизонтальном положении на ремнях, как бы находишься в подвешенном состоянии. Потом привыкаешь, приспосабливаешься к этому. Никаких плохих ощущений не было. Производил записи в бортжурнал, доклады, работал телеграфным ключом. Ел щавелевое пюре с мясом, мясной паштет и шоколадный соус. После еды с помощью мундштука попил воды. Пустил планшет, и он с карандашом «плавал» передо мной. Затем надо было мне записать очередной доклад. Взял планшет, а карандаша на месте не оказалось. Улетел куда-то. Перед этим я вошёл в тень Земли. Вход в тень Земли очень резкий. До этого временами наблюдал сильное освещение через иллюминаторы. Приходилось отворачиваться от него или прикрываться, чтобы свет не попадал в глаза. По самому горизонту наблюдал радужную оранжевую полосу, напоминавшую по своей окраске цвет скафандра. Далее окраска немного темнеет и цветами радуги переходит в голубой цвет, а голубой переходит в чёрный цвет. При пролёте над морем поверхность его казалась серой, а не голубой. Поверхность неровная, как бы в виде песочных барханов на фотографии. Вскоре корабль приобрёл устойчивое исходное положение для спуска. ТДУ (тормозная двигательная установка) была направлена на Солнце. Приготовился к спуску. Закрыл правый иллюминатор. Притянулся ремнями, закрыл гермошлем и переключил освещение на рабочее. Я почувствовал, как заработала ТДУ. Перегрузка наросла немного, и потом резко опять появилась невесомость. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Всё кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Разделение произошло в 10 часов 35 минут. Произошел хлопок, затем толчок, вращение продолжалось. Включилась надпись: «Приготовиться к катапультированию». Предметы на Земле различались резче. Затем начал чувствовать торможение и слабый зуд, идущий по конструкции корабля. Я чувствовал, что корабль идёт с некоторым подрагиванием. В плотных слоях атмосферы он заметно тормозился. По моим ощущениям перегрузка была за 10 g. Был такой момент, секунды 2-3, когда у меня начали «расплываться» показания на приборах. В глазах стало немного сереть».

Старт ракеты-носителя «Восток К» 8К72К, выведение на орбиту корабля «Восток» и приземление спускаемого аппарата и космонавта. Стадии 10-14.

Вход в атмосферу

Отстрел крышки люка

Катапультирование кресла с космонавтом

(Далее космонавт приземляется отдельно от спускаемого аппарата)

Раскрытие парашюта

Сбрасывание кресла

Приземление

«Иллюминатор был закрыт шторкой. Вдруг по краям шторки появился ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдался и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе. Ощущал колебания корабля и горение обмазки. Слышно было потрескивание. Чувствовалось, что температура была высокая. Начался плавный рост перегрузок. Когда перегрузки полностью спали, что, очевидно, совпало с переходом звукового барьера, стал слышен свист воздуха. В шаре отчётливо можно было слышать, как он идёт в плотных слоях атмосферы. Наст­роение было хорошее. Стало ясно, что сажусь не на Дальнем Востоке, а где-то здесь, вблизи расчётного района. На высоте около 7 тысяч метров происходит отстрел крышки люка. Хлопок, и крышка люка ушла. В этот момент произошёл выстрел, и я катапультировался. Произошло это быстро, хорошо, мягко. Ничем я не стукнулся, ничего не ушиб, всё нормально. Вылетел я с креслом, дальше стрельнула пушка, и ввёлся в действие стабилизирующий парашют. На кресле я сидел очень удобно, как на стуле. Я сразу увидел большую реку. И подумал, что это Волга. Больше других таких рек нет в этом районе. На одном берегу большой город. Думаю, что-то знакомое. Ну, думаю, ветерок сейчас меня потащит, и придётся приводняться на воду. Потом отцепляется стабилизирующий парашют, и вводится в действие основной парашют. Проходило всё это очень мягко, так, что я ничего почти не заметил. Кресло так же незаметно ушло от меня вниз. Я стал спускаться на основном парашюте. Опять меня развернуло к Волге. Проходя парашютную подготовку, мы прыгали много как раз вот над этим местом. Много летали там. Я узнал железную дорогу, железнодорожный мост через реку и длинную косу, которая далеко в Волгу вдаётся. Я подумал, что здесь, наверное, Саратов. Опускаясь, заметил, как справа от меня по сносу виден полевой стан. На нём много народу – машины. Рядом дорога проходит. Шоссе идёт на Энгельс. Дальше вижу, идёт речушка-овраг. Слева за оврагом домик, вижу, там какая-то женщина телёнка пасёт. Ну, думаю, сейчас я, наверное, угожу в этот самый овраг, но ничего не сделаешь. Чувствую, все смотрят на мои оранжевые красивые купола. Дальше смотрю, как раз я приземляюсь на пашню. Только успел я это подумать, смотрю – земля. Ногами «тук». Приземление было очень мягкое. Пашня оказалась хорошо вспахана, очень мягкая, она ещё не высохла, я даже не почувствовал приземления. Сам не понял, как уже стою на ногах. Посмотрел – всё цело. Значит – жив, здоров. Вышел на пригорок, смотрю – женщина с девочкой идёт ко мне. Я пошёл навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от нее отделяется и направляется назад. Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда». В скафандре идти неудобно, но все-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит. Я подошёл, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней, и она рассказала мне, что по телефону можно говорить с полевого стана. Я попросил женщину, чтобы она никому не разрешала трогать парашюты, пока я схожу до полевого стана. Только подходим к парашютам, здесь идут человек 6 мужчин: трактористы, механики с этого полевого стана. Познакомился с ними. Я им сказал, кто я. Они сказали, что вот сейчас передают сообщение о космическом полёте по радио. Через минуты три подошла автомашина, на ней прибыл майор-артиллерист. Мы представились друг другу. Я попросил как можно побыстрее сообщить в Москву. Выставили часового у парашютов, и поехал вместе с ним в часть. Когда уезжали, я видел вертолёт. Я знал, что это поисковая группа прибыла на вертолёте. Мы выскочили из машины, начали махать ему. Вертолёт приземлился. Находившиеся на нем генерал-лейтенант и полковник взяли меня на борт вертолёта. Вскоре нам позвонил Н. С. Хрущёв (примечание: руководитель СССР в 1953-1964 годах). Я доложил о выполнении задания. Он сказал мне: «До скорой встречи в Москве». Затем было поздравление корреспондента «Правды», корреспондента «Известий». На их поздравления с подвигом я ответил, что собственно подвиг не столько мой, сколько всего советского народа, всех инженеров, техников, представителей советской науки . Сели на самолёт. С трудом пробились через толпу, которая там образовалась. Всем хочется посмотреть. Добрались к машине. Прилетели. Ну вот и всё ».

(Цитируется по: epizodsspace.airbase.ru (Доклад тов. Гагарина Ю. А. от 13 апреля 1961 г. на заседании Государственной комиссии после космического полёта)

26 ноября 1937 года родился летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Борис Егоров.

Число «13» во многих странах считается несчастливым. Доходит до того, что в гостиницах порой нет 13-х номеров, а в некоторых театрах - 13-х рядов.

В космонавтике тоже существуют приметы и суеверия, и число «13» там также не жалуют. Тем не менее, кому-то все равно предстояло стать 13-м космонавтом планеты Земля. Выбор судьбы пал на третьего члена экипажа советского космического корабля «Восход-1» Бориса Егорова.

Первый врач на орбите, красавец, любимец женщин - Егорову завидовали, считали баловнем судьбы, шептались за спиной, что успехи приходят не благодаря таланту, а по блату.

Он ушел из жизни сравнительно молодым человеком, в период, когда слава героев космоса померкла, и о них редко вспоминали. Откровенных интервью один из первых советских покорителей космоса не давал, то ли потому, что не считал нужным с кем-то этим делиться, то ли считая, что наука важнее бытовых переживаний.

Отец и сын

Он родился 26 ноября 1937 года в Москве, в семье нейрохирурга Бориса Григорьевича Егорова . Отец будущего космонавта был настоящим светило медицины, академиком, директором института нейрохирургии имени Бурденко.

Высокое положение отца и стало главной причиной, почему Егорова-младшего за спиной называли «блатным». Вот только на самом деле отношения двух Борисов теплыми не были. Мать Бориса Борисовича, тоже врач, умерла, когда ему было 14. Отец привел в дом новую женщину, и этот поступок сын счел предательством. Став студентом, Егоров-младший практически перестал общаться с отцом.

Как и родители, он выбрал медицину, но еще в институте увлекся самым новым на тот момент направлением - изучением влияния на человека условий космоса.

Космическая медицина делала самые первые шаги, и среди первопроходцев оказался и Борис Егоров. Окончив лечебный факультет 1-го Московского Ордена Ленина медицинского института им. И. М. Сеченова, он с головой ушел в работу.

Борис Егоров, 1964 г. Фото: РИА Новости

Упрямый кандидат

В Институте авиационной и космической медицины сотрудникам приходилось проходить спецподготовку. Помощь космонавту может потребоваться в самых недоступных районах, а значит, врач должен быть готов к десантированию с самолета. К моменту полета Гагарина Егоров состоял в группе врачей-парашютистов. 12 апреля 1961 года он дежурил в Сибири, на тот случай, если посадка произойдет в незапланированном районе. Но помощь его тогда не потребовалась.

Весной 1962 года был объявлен набор в первую группу врачей-космонавтов, и Егоров подал рапорт на зачисление. Но получил отказ - у него нашли близорукость. Упрямства Борису было не занимать - осенью он пишет новый рапорт на имя начальника лаборатории, и просит ходатайствовать перед вышестоящим руководством о включении него в группу «космических медиков».

Настойчивость помогла, Егорова действительно добавили к ранее отобранным кандидатам.

Полет на троих

В 1963 году было принято решение превратить одноместный «Восток» в многоместный «Восход». Ставилась задача отправить в космос экипаж сразу из трех человек. Ресурсов для решения такой задачи не хватало, разместить троих там, где было тесно одному, не получалось, поэтому пришлось избавляться от части аппаратуры. Отказались и от скафандров, поскольку инженеры убеждали, что корабль безопасен и в них нет необходимости.

Экипаж «Восхода-1» планировалось составить по схеме «летчик, ученый, врач». С первыми трудностей не было, поскольку в набранный в 1960 году отряд космонавтов входили 20 человек. Отбор ученых и врачей был куда более проблематичным, поскольку они таким идеальным здоровьем, как летчики, не отличались.

В мае 1964 года Мандатная комиссия допустила к подготовке четырех врачей и одного ученого. В этот небольшой список попал и Егоров. Затем группу расширили до девяти человек.

Перед другими кандидатами в группе врачей у Бориса Егорова было преимущество - будучи моложе остальных, он имел на своем счету уже 10 научных работ по космической медицине и почти готовую кандидатскую диссертацию.

Борис Егоров и Юрий Гагарин. Фото: РИА Новости

24 часа 17 минут в космосе

В июле 1964 года сформировали два экипажа. В основной вошли Борис Волынов, Георгий Катыс и Борис Егоров, а в дублирующий - Владимир Комаров, Константин Феоктистов, Алексей Сорокин и Василий Лазарев. Позицию врача решили подстраховать дополнительным кандидатом.

В процессе подготовки комиссия пришла к выводу, что дублеры готовы лучше, и экипажи поменяли местами. Но Егоров остался в основном составе - его уровень готовности сочли высоким.

12 октября 1964 года «Восход-1» стартовал с экипажем в составе Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова. Полет длился 1 сутки 00 часов 17 минут 03 секунды. Это было первое космическое путешествие, где проводились полноценные медицинские эксперименты.

Впрочем, на Земле космонавты обнаружили, что главный «эксперимент» поставили не они. «Восход-1» стартовал при Никите Хрущеве , и, по сложившейся традиции, докладывать об успешном выполнении задания должны были ему. Однако как раз в эти дни Хрущева сместили, и доклад принимал уже новый глава страны Леонид Брежнев.

Торжественная встреча в Москве экипажа космического корабля «Восход-I»: Константина Феоктистова, Владимира Комарова и Бориса Егорова (слева направо). Фото: РИА Новости

Все члены экипажа «Восхода-1» стали Героями Советского Союза.

Мечта слабого пола

Как уже говорилось, на всю планету Земля покорителей космоса тогда было всего 13, а в СССР - только девять, из них одна женщина.

Слабый пол при виде восьми мужчин, побывавших на орбите, млел, не обращая внимания на то, женаты они или нет. А уж Егоров, которого природа наделила внешностью кинозвезды, сражал дам наповал.

Первая жена Бориса Егорова Элеонора и сын Борис. Фото: РИА Новости/ Александр Моклецов

Еще в институте Егоров женился на сокурснице Элеоноре Мордвинкиной. У пары родился ребенок, но пылкая юношеская влюбленность быстро угасала. А когда к Борису пришла слава и известность, и он оказался в окружении поклонниц, выяснилось, что мужской темперамент у него ничуть не слабее, чем у отца, которого Егоров в юности не сумел понять.

Второй женой космонавта стала звезда советского кино Наталья Фатеева. В нынешние времена такая яркая пара неизбежно была бы в центре внимания светской хроники. Впрочем, и тогда советские граждане с упоением передавали из уст в уста подробности жизни космонавта и актрисы, которые доходили до них в искаженном виде.

20 лет счастья

По какой причине дал трещину этот брак, есть немало версий. Точно известно, что новой любовью Бориса Егорова стала другая актриса, партнерша Фатеевой по комедии «Три плюс два» Наталья Кустинская.

Кустинская была замужем, но Егоров не сдавался - он ездил за предметом обожания по всей стране, мог проводить целые дни на ее лестничной клетке. И, в конце концов, женщина сдалась.

Они провели вместе два десятка лет, что, с учетом любвеобильности и темперамента обоих, невероятно долго. У них не было общих детей, но Борис дал свою фамилию сыну Натальи от предыдущего брака, Дмитрию.

Брак распался в 1991 году - как говорила Наталья Кустинская, она не смогла простить мужу измену. В том же году Егоров женился вновь, на враче-стоматологе Татьяне Вураки.

Эксперименты и мотогонки

Женщины не отвлекали его от любимой работы. К новым полетам он больше не готовился, но напряженно трудился в Институте медико-биологических проблем. С 1984 по 1992 годы Егоров возглавлял новый Научно-исследовательский институт биомедицинской технологии, одним из создателей которого он и являлся.

Космонавт Борис Егоров. 1988 год. Фото: РИА Новости/ Виталий Савельев

Помимо слабого пола и науки, Борис Егоров обожал скорость. Он был одним из первых, у кого в СССР появилась личная иномарка - Buick Electra. Друзья вспоминают, что водителем он был классным, ездил быстро, но в аварии не попадал. А в 40 лет удивил окружающих тем, что увлекся мотокроссом, и стал лично собирать мотоциклы для гонок.

Бизнес оказался тяжелее полета в космос

Распад Союза ударил и по Егорову - денег на науку стало выделяться ничтожно мало, и специалист по биотехнологиям и космической медицине решил податься в бизнес.

Новоявленные предприниматели охотно шли с ним на сотрудничество, рассчитывая, что известный человек со связями поможет «разруливать» проблемы. Егоров и «разруливал», хотя друзья отмечали, что дается это ему очень тяжело. В бизнесе он чувствовал себя не в своей тарелке, и постоянное напряжение сказывалось на здоровье. Его все чаще беспокоило сердце, и врачи советовали как можно скорее взяться за лечение. Егоров обещал, что возьмется, как только уладит самые неотложные дела. Но 12 сентября 1994 года сердце космонавта остановилось.

Бориса Егорова похоронили на Новодевичьем кладбище, рядом с отцом.

Всех с праздником!
Этот день навсегда останется в памяти человечества как тот самый день, когда оно наконец вышло из колыбели (надеюсь, вспомнили, кто про колыбель сказал?).

Как это обычно бывает, выход из колыбели сопровождается не только успехами, но и падениями. О чём в Советском Союзе говорить было не принято, поэтому мало кто знает, что ровно 40 лет назад произошла вот такая история:

«Союз» без номера. В 1975 году советские космонавты выжили, упав из космоса

Один из самых драматичных полётов в истории советской космонавтики долгое время являлся секретным.

Командир космического корабля «Союз-12» подполковник Василий Лазарев (слева) и бортинженер Олег Макаров. / Александр Моклецов / РИА Новости

18, дробь 1...

Официальная история пилотируемых полётов в космос гласит — космический корабль «Союз-18» стартовал 24 мая 1975 года с космодрома Байконур с экипажем в составе Петра Климука и Виталия Севастьянова. Корабль успешно состыковался со станцией «Салют-4», на которой экипаж отработал два месяца. 26 июля того же года космонавты вернулись на Землю.

В этих словах нет ни слова лжи, однако и правда не вся. Дело в том, что корабль Климука и Севастьянова для посвящённых имел несколько иное название — «Союз-18 В». О том, что случилось с «Союзом-18 А», или, иначе, «Союзом-18-1», специалистам космической отрасли распространяться не рекомендовалось.

Между тем, полёт этого корабля является одной из самых драматичных страниц отечественной космонавтики, а его экипажу пришлось пережить то, что не выпадало больше никому.

Командиром корабля «Союз-18-1» являлся Василий Лазарев, а бортинженером Олег Макаров.

Летающий доктор

Лазарев, уроженец Алтайского края, после службы в армии поступил в медицинский институт, стал хирургом, работал военным медиком. Служил Лазарев в батальоне аэродромно-технического обеспечения авиаполка 30-й воздушной армии. Но он с детства сам мечтал о полётах, и в 1952 году 24-летний медик делает резкий поворот — Лазарев поступает в Харьковское высшее военное авиационное училище в Чугуеве и заканчивает его по ускоренной программе, получив специальность «лётчик-истребитель».

Естественно, что столь разносторонний специалист оказался чрезвычайно востребован — Лазарев испытывал самолёты различных типов и модификаций, привлекался к испытаниям различного высотного оборудования лётчиков (скафандр, противоперегрузочные костюмы, кислородное оборудование).

Лазарев участвовал в экспериментальных полётах стратостата «Волга» — того самого, с которого парашютист Евгений Андреев в рамках эксперимента «Звезда» совершил уникальный «прыжок из космоса». Василий Лазарев налетал на «Волге» 28 часов.

Когда зашла речь об испытаниях «новой техники», как аккуратно называли полёт человека в космос, Лазарев оказался в числе первых добровольцев. Он проходил медкомиссию вместе с Гагариным, Титовым и другими членами «первого отряда», но... получил отвод от медиков.

Настойчивости Лазареву было, однако, не занимать — в 1964 году он был отобран для подготовки к полёту на трёхместном космическом корабле «Восход». Лазарев оказался вторым дублёром врача Бориса Егорова. И хотя в самом полёте он участия не принял, на сей раз на него обратили внимание, и в итоге Василий Лазарев стал членом отряда советских космонавтов.

Инженер, прорвавшийся в космос

Лазарев проходил подготовку по нескольким программам, в том числе в рамках пилотируемого советского «лунного проекта». Именно тогда его напарником по экипажу стал Олег Макаров.

Олег Макаров, уроженец Тверской области, прежде чем оказаться в рядах космонавтов, создавал для них технику. В 1957 году он окончил МВТУ имени Баумана и пришёл на работу в ОКБ № 1 — знаменитое конструкторское бюро Сергея Королёва. Макаров занимался разработкой первых советских пилотируемых космических кораблей.

Как и многие другие молодые инженеры КБ Королёва, он хотел сам слетать в космос. В 1966 году Макаров был зачислен в отряд космонавтов и несколько лет готовился по «лунной программе». Инженер был в числе тех, кто должен был отправиться в лунную экспедицию одним из первых.

Однако поражение в «лунной гонке» заставило Советский Союз пересмотреть свои приоритеты.

Лазарева и Макарова, из которых сложился отличный экипаж, перевели на подготовку к полёту на станцию «Салют-2».

«Испытательный» экипаж

Подготовка эта шла в тяжёлой обстановке. Пилотируемая программа СССР была прервана после гибели экипажа корабля «Союз-11» из-за разгерметизации при возвращении на Землю.

Станция «Салют-2», куда должны были лететь Лазарев и Макаров, вышла из строя, и программа полётов вновь была пересмотрена.

Серия неудач подорвала уверенность советских специалистов. Новый «Союз-12» проверяли многократно, для экипажа были разработаны новые скафандры, призванные исключить повторение трагедии «Союза-11».

И всё-таки, как ни проверяй, как ни старайся исключить неожиданности, а всего на Земле учесть нельзя. Экипажу «Союза-12» в известном смысле предстояло вновь сделать то, что сделал Гагарин, — открыть другим дорогу в космос.

Эту миссию возложили на Василия Лазарева и Олега Макарова.

27 сентября 1973 года «Союз-12» с Лазаревым и Макаровым успешно стартовал с космодрома Байконур. Полёт продолжался 1 сутки 23 часа 15 минут 32 секунды и завершился благополучно. Конструкторы выдохнули — пилотируемая программа спасена! Лазарев и Макаров стали Героями Советского Союза, после чего стали готовиться к новому космическому полёту — на сей раз на орбитальную станцию «Салют-4».

Аварийная ситуация

В январе 1975 года Лазарев и Макаров были дублёрами экипажа «Союза-17» — Алексея Губарева и Георгия Гречко. По установившейся традиции, дублёры отправляются в космос следующими.

Старт «Союза-18» был назначен на 5 апреля 1975 года. В отличие от полёта на «Союзе-12», специалистам этот запуск экстраординарным не казался — ведь те же Губарев и Гречко благополучно добрались до станции, полностью отработали программу полёта и успешно вернулись.

5 апреля тоже всё начиналось благополучно. Традиционные предполётные процедуры, посадка экипажа в корабль, старт... Ракета, как и положено, в 11:04 уносит «Союз-18» в небо.

Всё шло нормально, в положенный срок отделилась первая ступень, затем в расчётном режиме произошёл сброс головного обтекателя. На 261-й секунде полёта должно было произойти отделение второй ступени, однако вместо этого ракету стало ощутимо раскачивать, причём амплитуда увеличивалась. Очень быстро стало ясно — носитель, не донеся космонавтов до расчётной орбиты, отказал. Сработала аварийная система, отстрелившая возвращаемый аппарат.

Произошло это на высоте чуть менее 200 километров, то есть де-факто уже в космосе. При этом аварийный спуск происходил в неуправляемом режиме. Проще говоря, спускаемый аппарат «Союза-18» падал из космоса.

В условиях неуправляемого спуска перегрузки значительно возрастают. В ситуации, в которой оказались советские космонавты, эти перегрузки представляли прямую угрозу для жизни.

Василий Лазарев, описывая свои ощущения в тот момент, сравнивал их с машиной, наехавшей прямо на грудь. Лазарев вспоминал: «Однажды, перенеся на центрифуге нагрузку в 10g, я обратил внимание сопровождавшего меня врача на множество красных точек, покрывавших спину испытателя, которого крутили до меня. Врач спокойно ответил: "Это мелкие сосуды полопались. У тебя на спине то же самое"». Но когда «Союз-18» летел к Земле, на его экипаж навалились перегрузки в 20g. Какой величины тяжесть, давившая на космонавтов, достигла на пике, точно не известно. Василий Лазарев рассказывал, что специалисты, разбирая телеметрию, отметили, что на несколько секунд она выросла до безумных 26g. В этот момент у космонавтов отказало зрение и была зафиксирована остановка сердца.

На Земле у специалистов не было полной картины происходящего, но и без этого у многих прибавилось седых волос.

В себя космонавты пришли тогда, когда сработала парашютная система. Тренированные организмы выдержали немыслимые перегрузки, хотя продлись они чуть дольше, и выжить экипажу «Союза-18» было бы не суждено.

Гнев конструктора Глушко

Командир корабля Василий Лазарев рассказывал, что, придя в себя, он увидел, что бортинженер ему что-то говорит. Но понять, что говорит напарник, он не мог — временно отключился и слух.

Экипаж попытался связаться с ЦУПом, чтобы уточнить, где приземлится спускаемый аппарат. Но связи не было. Вернее, космонавты не слышали ЦУП, зато в ЦУПе прекрасно слышали, что говорят на борту.

— Олег, куда садимся? — спрашивал Лазарев.

— В Китай или на Тихий океан, — съязвил бортинженер, после чего охарактеризовал происшедшее в отборных русских выражениях, крайне нелестно отозвавшись о работе двигателей второй ступени.

Макаров не знал, что его слова слышит генеральный конструктор Валентин Глушко. Услышав «критику» бортинженера, Глушко пошёл пятнами, приказал отключить трансляцию и громогласно пообещал, что Макаров больше никогда в космос не полетит.

Сам «прыжок в космос» занял чуть больше 4 минут, а вместе с посадкой весь полёт продлился меньше 22 минут. Но приключения экипажа продолжались.

Макаров не зря говорил о Китае и Тихом океане. Дело в том, что аварийная посадка при отказе второй ступени ориентировочно должна была произойти на Алтае, либо, если не повезёт, в Китае, отношения с которым у СССР тогда были весьма непростые. В случае отказа третьей ступени космонавтов ожидало купание в океане.

На краю «Теремка»

В результате случилось «меньшее из зол» — «Союз-18» в глухом труднодоступном районе к юго-западу от Горно-Алтайска, но на советской территории.

Но в момент посадки над Лазаревым и Макаровым вновь нависла угроза гибели. По инструкции, экипаж после приземления должен был отстрелить парашют. Однако у спасателей был свой взгляд на ситуацию. Во время различных экспериментов они обратили внимание на то, что при посадке в горном районе спускаемый аппарат после отстрела парашюта может запросто покатиться по склону с самыми печальными последствиями. Поэтому экипажу «Союза-18» спасатели дали неофициальную рекомендацию: в случае чего сначала осмотритесь, а уж потом отстреливайте парашют.

Этот совет и спас космонавтов. Когда они выбрались наружу, то обнаружили, что спускаемый аппарат стоит на склоне горы, в 150 метрах от пропасти, и не скатывается только потому, что парашют наглухо запутался в верхушках деревьев.

Единственное, что во всём этом было забавным, так это название горы, на которой оказались покорители космоса, — Теремок-3.

В месте посадки лежал густой снег, температура была минус 7, и космонавтам необходимо было выживать в прямом смысле этого слова.

Подступиться к Лазареву и Макарову у спасателей не получалось. Первым, кто к ним добрался, оказался геолог, который высадился с вертолёта геологической партии. Однако поднять космонавтов наверх вертолётчик не смог. Штатная спасательная партия, штурмуя Теремок-3, угодила под лавину, и уже их пришлось спасать — к счастью, обошлось без жертв.

На следующий день одному из вертолётов ВВС, не входивших в официальную спасательную группу, удалось на свой страх и риск поднять космонавтов и геолога и эвакуировать их в безопасный район.

«Урезанный» полёт — «урезанные» награды

К действиям космонавтов никаких претензий быть не могло — их поведение иначе как героическим назвать нельзя. Но в СССР сообщать о космических неудачах было не принято, в СМИ попадала информация только о тех случаях, которые уж совсем нельзя скрыть.

Ветераны советской прессы вспоминают, что журналистов 5 апреля 1975 года выставили с Байконура сразу после того, как стало ясно, что что-то пошло не так.

Единственное сообщение об инциденте в советских СМИ появилось только 8 мая и было спрятано во внутренних полосах газет: «5 апреля 1975 года произведён запуск ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблём „Союз“ для продолжения экспериментов совместно со станцией „Салют-4“. На борту корабля находился экипаж в составе Героев Советского Союза лётчиков-космонавтов СССР Лазарева Василия Григорьевича, Макарова Олега Григорьевича. На участке работы третьей ступени произошло отклонение параметров движения ракеты-носителя от расчётных значений, и автоматическим устройством была выдана команда на прекращение дальнейшего полёта по программе и отделение космического корабля для возвращения на Землю. Спускаемый аппарат совершил мягкую посадку юго-западнее города Горно-Алтайска. Поисково-спасательная служба обеспечила доставку космонавтов на космодром. Самочувствие товарищей В. Г. Лазарева и О. Г. Макарова хорошее».

После этого молчание длилось ещё восемь лет, пока о некоторых подробностях происшедшего не разрешили написать «Красной Звезде».

Космонавтов за полёт отметили, но по «урезанному» варианту — по заведённому в СССР порядку, за второй полёт полагались вторая «Золотая Звезда» Героя Советского Союза и орден Ленина, однако Лазарева и Макарова отметили только орденами Ленина за героизм.

А у аварийного «Союза-18» отняли номер, передав его следующему кораблю. Так и остался он в истории под странным наименованием «Союз-18-1».

Перегрузки не прошли даром

Сами космонавты считали, что ничего такого героического они не совершили, и сожалели только о том, что полёт сорвался.

Официально заявлялось, что страшные перегрузки никак не отразились на здоровье космонавтов. Действительно, поначалу казалось, что так оно и есть — и Лазарев, и Макаров остались в отряде.

Но затем выяснилось, что это испытание не прошло даром — у космонавтов стали обнаруживаться болезни, одна за одной.

Макаров, который был на пять лет моложе, продержался в строю дольше — вопреки угрозам конструктора Глушко, он ещё дважды летал в космос, на «Союзе-27» и «Союзе Т-3». Кстати, во время старта «Союза Т-3» командиром дублирующего экипажа был Василий Лазарев, провожавший в космос своего давнего напарника.

Самому Лазареву полететь к звёздам больше было не суждено. В 1985 году он был уволен из Вооружённых Сил в запас и отчислен из отряда космонавтов в связи с состоянием здоровья. Он умер 31 декабря 1990 года в возрасте 62 лет.

Олег Макаров после ухода из отряда космонавтов испытывал проблемы с сердцем, настолько серьёзные, что в 1998 году ему была сделана операция. Однако восстановиться полностью он так и не смог — 28 мая 2003 года умер от инфаркта в возрасте 70 лет.

А драматичная история их полёта в 1975 году, которая с лёгкостью затмевает сюжет голливудской «Гравитации», и по сей день для большинства остаётся неизвестной...

Каждый год 12 апреля мы говорим о космосе. А 9 мая — о Победе. Но редко вспоминаем, что разница в 16 лет между этими датами не такая уж и большая. Космос осваивали люди, которые воевали, или росли в военное время. И сейчас, после празднования Дня Победы, самое время вспомнить о том, какой след оставила война в их жизни.

Невероятность в квадрате

Самое невероятное военное прошлое было у космонавта Константина Феоктистова. Когда началась война, Константину было пятнадцать лет. Семья Феоктистовых жила в Воронеже, который был вдали от линии фронта до 1942 года. Летом 1942 года город впервые начали бомбить, и мать Константина (отца призвали) решила покинуть город. Константин незаметно «потерялся» и прибился к разведгруппе при воронежском гарнизоне. Правобережную часть города немцы заняли 6 июля, но на левый берег переправиться не смогли. А Феоктистов стал ходить через реку в разведку. Четыре раза шестнадцатилетний парень переплывал ночью реку, ходил по городу, разведывая расположение штабов, артиллерийских батарей и танков, и возвращался назад. А в пятый раз попался эсесовскому патрулю, который, без какого либо расследования, расстрелял его…

Я не успел испугаться, увидел только мушку на стволе пистолета, когда немец вытянул руку и выстрелил мне в лицо. Я почувствовал будто удар в челюсть и полетел в яму. Упал удачно. Падая, перевернулся на живот и не разбился: грунт был твердый, и на дне ямы валялись осколки кирпичей. На какой-то момент я, наверное, потерял сознание, но тут же очнулся и сообразил: не шевелиться, ни звука! Так и есть, слышу разговор, значит, их уже двое, немец столкнул ногой в яму кирпич, но в меня не попал. Переговариваясь, оба ушли со двора. Я лежал и чувствовал сильную боль в подбородке и слабость во всем теле. Потом встал на дне ямы — глубоко, метра полтора-два, как выкарабкаться? Вдруг слышу — немцы возвращаются! Я тут же рухнул лицом вниз, мгновенно приняв прежнюю позу. Они подошли к яме, обменялись несколькими фразами и не торопясь ушли. Я полежал еще немного, поднялся и все-таки выбрался наружу.
К.П. Феоктистов, «Траектория жизни».

Повезло — пуля прошла через подбородок и шею, навылет, и не задела жизненно важных сосудов. Два дня пришлось прятаться в городе — в первую ночь не хватило сил добраться до реки. Трое суток не мог есть и пить — опухоль перекрыла пищевод. На четвертые сутки она спала, и серьезного медицинского вмешательства не потребовалось. А в медсанбате Константина нашла мать и увезла в глубокий тыл.

186 боевых вылетов

Космонавт Георгий Береговой родился в 1921 году и к началу войны закончил Ворошиловградскую школу военных летчиков имени Пролетариата Донбасса. Но в части, куда он приехал, летчики тянули жребий на вылет — самолетов практически не осталось. Пришлось переучиваться на ББ-22, затем на Пе-3, и, наконец, на Ил-2. Летом 1942 года попал на Калининский фронт. За годы войны совершил 186 боевых вылетов. Три раза был сбит. В одном случае совершил вынужденную посадку на лес и четверо суток шел к своим. В другой раз тянул на горящей машине до линии фронта и прыгал с самолета буквально в самый последний момент.

В память о боевом прошлом Береговой попросил нарисовать на эмблеме «Союза-3» Ил-2:

Георгий Береговой является единственным космонавтом, который к моменту присвоения звания Героя Советского Союза за космический полет уже имел звание героя за героизм в Великой Отечественной войне.

Могло бы и не быть

Землянка у дома-музея Гагарина в Клушино.

Об этом нечасто думают, но знаменитую на весь мир гагаринскую улыбку мог уничтожить безымянный немец, который выгнал семью Гагариных из дома в деревне Клушино, вынудив жить в землянке. Гагарин не воевал — в 1941 году он только пошел в первый класс, но голод, болезни, военные преступления немцев на оккупированной территории могли убить его с такой же легкостью. Чуть не погиб младший брат Гагарина — немец повесил его на шарфе, но Юра успел позвать мать. Школа в деревне закрылась — немцы выгоняли учительницу с детьми из всех помещений, где она пыталась учить. Только когда деревня была освобождена советскими войсками в 43 году, семья Гагариных смогла вернуться в свой дом, а Юра — учиться дальше.

Над сопками Маньчжурии

Павел Беляев в 1943 году добровольцем отправился на фронт, был направлен в Ейское училище летчиков и на войну в Европе не успел. Но успел летчиком-истребителем поучаствовать в разгроме Квантунской армии Японии.

Одесское подполье

Георгий Добровольский жил в Одессе. Когда в 1941 году к городу приближались нацисты, помогал рыть окопы, гасил зажигательные бомбы. После оккупации города участвовал в партизанском движении. В 1944 году шестнадцатилетнего парня арестовали за хранение оружия, пытали и приговорили к 25 годам каторжных работ. Но при помощи подполья, участников которого Георгий не выдал даже под пытками, он смог бежать.

Сын полка

Владимир Шаталов в тринадцать лет встретил войну в Ленинграде. Неоднократно пытался бежать на фронт, и отец был вынужден взять его к себе в часть. Полтора месяца был своеобразным сыном полка, затем отправлен в эвакуацию.

Люди отрасли

Среди тех, кто не летал в космос непосредственно, было много ветеранов войны. Космонавтов отбирали, тренировали и обучали люди, которые прошли через страшные военные испытания. Помощником Главнокомандующего ВВС по космосу был Николай Петрович Каманин , один из первых Героев Советского Союза, на фронтах Великой Отечественной войны командовал авиационной дивизией, затем корпусом. Центр подготовки космонавтов возглавлял Николай Фёдорович Кузнецов , воевавший в советско-финской войне, Великой Отечественной, и в Корее.
Инженеры, которые проектировали космические корабли, как правило, не воевали непосредственно на фронте. Но их работа по созданию новой техники была тяжелой, самоотверженной, и спасала жизни тех, кто воевал, приближая победу.

За океаном

Американские космонавты были старше, и среди «Первой семерки» многие успели повоевать. Алан Шепард служил на эсминце, Джон Гленн совершил 59 боевых вылетов на Тихом океане. Дональд Слейтон совершил 56 боевых вылетов на бомбардировщике в Европе, и 7 — на Тихом океане, а Гордон Купер вступил в Корпус морской пехоты в 1945, но не успел попасть на войну.

Заключение

Великая Отечественная война очень тяжело далась нашей стране. Погибли десятки миллионов людей, многие города и заводы были разрушены. Но война не сломила нашу цивилизацию. Города были отстроены заново, заводы осваивали новые технологии. И всего через шестнадцать лет наши предки, победившие величайшее зло двадцатого века, сделали первый шаг к звездам.

Без героизма тех, кто отдал жизнь за Победу, воевал, или самоотверженно трудился в тылу, не было бы ни нас, ни нашего космоса. С прошедшим праздником, с Днём Победы!